— В чем вопрос, — спросил Степан, — я могу чем-то помочь? Ты не оправдывайся — говори. Чем смогу… Давай формулируй проблему.

— Хорошо, — согласился Алексей, — мы на следующий день не смогли найти дом, в который зашел Сидоркин. Но, по моему мнению, эта история пока не тупиковая. У меня появился еще один вариант розыска дома. У Артема есть очень умный друг — овчарка Маркус. Не знаю как сейчас, но раньше она брала след по запаху. Ее нужно сориентировать на определенный запах, и она начинает работать самостоятельно.

— Теперь все понятно, а-то ходишь кругами! — улыбнулся Степан, — Тебе нужен запах Сидоркина? И ты не можешь решиться попросить меня, чтобы я на определенное время снял с Сидоркина штаны? Я все правильно понял?

— Да, правильно, — подтвердил Алексей, — не могу. Потому что не понимаю, как это можно сделать. Не пойдешь же ты в СИЗО снимать штаны с Сидоркина? Его адвокаты немедленно тебя обвинят в произволе и несоблюдении прав в отношении задержанного. Поднимут крик, постараются устроить великий шум. Я не хочу для тебя неприятности. Буду чувствовать себя виноватым.

— Эту проблему мы немедленно решим. Прямо сейчас, мы с тобой поедем в одно место, и ты на несколько дней получишь штаны Сидоркина. Только потом обязательно верни. В СИЗО он должен вернуться снова в своих штанах, — пообещал Степан.

— Вот, теперь я на самом деле ничего не понял. А где Сидоркин сейчас находится? Его, что, отпустили под подписку?

— Не волнуйся, — успокоил Степан, — наш Сидоркин в СИЗО. Когда он понял, что это самый настоящий арест, а его покровители на этот раз не спешат отмазывать своего уважаемого сослуживца или, возможно, подельника, то по-настоящему запаниковал. Он устраивал истерику за истерикой, плакал и прикидывался человеком с психическими отклонениями. Допрашивать или просто с ним работать стало невозможно. Поэтому медики приняли решение на несколько дней поместить его в больницу и проколоть чем-то успокаивающим. Мы с тобой проедем до СИЗО, я зайду, и попрошу в медсанчасти его штаны и один ботинок на пару дней, скажем, для проведения следственного эксперимента. Тебя это устраивает? А теперь слушай про бункер. Это то, немногое, что мне удалось узнать. Материалы не в нашем ведомстве.

Вход в бункер был хитроумно заминирован. Это на тот случай, если кто-то попытается туда проникнуть без ведома людей, считавших себя владельцами. Разминировали его вполне благополучно. Бункер был достаточно большой и коридорами разделен на несколько хранилищ. Крестики на карте — это и есть хранилища. Каждое хранилище заполнено аккуратными ящиками. Наполнение у каждого хранилища разного объема. Видимо, немцы, известные своей педантичностью, ящики разделили исходя из прежней принадлежности ценностей к определенному виду — музейные, банковские, объекты культурного наследия, церковные, частные коллекции. На сегодня ящики уже все перевезены в некие хранилища. Не знаю, что это за хранилища. Подвалы КГБ или, возможно, хранилища государственного или коммерческого банка. Хранилища определило государство и они, конечно, самые надежные. Сейчас с сокровищами работают специалисты наивысшей квалификации. Что в этих ящиках? Я этого не знаю, в конечном счете, мне это неинтересно. Слухи витают разные. Это вполне могут быть захваченные немецкими войсками банковские золотые резервы, янтарная комната, музейные ценности из Белоруссии — скажем, крест Ефросиньи Полоцкой, слуцкие пояса, коллекция польских медалей и монет т. д. Я даже слышал такую версию — в бункере были спрятаны сокровища Несвижского замка: старое золото, серебро, драгоценные чаши, тиары, мощи святых в золотых ковчегах. А в самых больших ящиках, якобы, хранились 10 статуй апостолов из золота и серебра размером в человеческий рост. Ходят слухи, что во время войны СС все-таки нашли 10 из 12 апостолов и спрятали эти сокровища в бункере. Но, повторяю, это только слухи. Реальностью является то, что ты, Алексей, скоро получишь огромное вознаграждение от государства за обнаруженные сокровища.

— Я? — Удивился Алексей, — А при чем здесь я? Да, я нашел клочок ватмана, вот и вся моя заслуга. Но в это время я находился на службе, и за свою работу получал зарплату. Нет, мне не нужно вознаграждение.

— Хорошо, — согласился Степан, — тогда пополнятся счета благотворительного фонда Астрея.

— Возможен и такой вариант, — на этот раз согласился Алексей, — но я сегодня с точностью до запятой предвижу ответ на это предложение от Ольги, Ирины и Виталия. Они в один голос скажут, что сокровища вернулись к своему законному владельцу — народу. А мы все — это и есть народ. Поэтому мы получили все, что нам принадлежало когда-то по праву. Вознаграждения здесь излишни.

— Тогда остается еще один претендент на деньги — Кузьмин Артем. Что ты на это скажешь?

— Здесь проблемы и начинаются, — ответил Алексей, — мальчик пока сам не может принять решение принять ему эти деньги или отказаться. Сокровища множественно политы кровью. Они не один раз переходили из рук в руки, особенно старинные, скажем, Несвижских Радзивиллов. Эти сокровища стали причиной гибели даже не десятков, а тысяч людей. Я уверен, что счастья нынешнему человеку они не принесут. Они должны вернуться в Несвижский замок или другой музей. Принимать решение за мальчика будут его опекуны. На этой почве возможно возникновение новых военных действий за звание опекуна Кузьмина Артема. Один желающий уже есть — наш уважаемый подозреваемый в мошенничестве Сидоркин Николай Семенович. А сколько подобных ему еще встанет в очередь за этим титулом? Артем уже сегодня неоднократно подвергался нападениям. Тогда что его ждет впереди, когда общественности станет известно, что это «золотой мальчик»? Хорошо бы сначала найти ему порядочных опекунов или приемных родителей, и только после этого назначать вознаграждение за клад.

— Да, ты прав, — подтвердил Степан, — деньги — вещь опасная. Особенно шальные деньги, они бывают от лукавого и несут с собой немеряное зло. Конечно, если постараться, то можно вопрос вознаграждения за обнаружение клада перенести на самый последний срок. Государству от этого даже удобнее. За это время нужно устроить судьбу мальчика и тогда пусть его семья принимает решение — брать или не брать? Ну, что, поедем штаны добывать?

Пакет с вещами Сидоркина появился у Алексея через несколько считанных минут после прибытия их машины к воротам СИЗО. Степан швырнул пакет в багажник и зло добавил:

— Пусть в кабине не воняет. Ты представляешь, Алексей, медики говорят — стопроцентный симулянт. Самое главное в том, что Сидоркина на следующей неделе могут отправить в стационар психбольницы, для получения судебно-медицинской экспертизы. А это говорит о том, что расследование будет приостановлено не менее, чем 2–3 месяца.

— А, ты, по какой причине волнуешься? — спросил Алексей, — Там тоже несладко. Вернется шелковым, на все вопросы ответит. Спасибо, тебе Степан. Тебя подвезти, или остаешься? А я поехал, у меня дел выше крыши.

На следующий день в машине Артема почетным пассажиром сидела овчарка по имени Маркус.

В поселке Мирный овчарке дали обнюхать вещи Сидоркина и выпустили из машины. Маркус добросовестно исполнил поручение Артема, покрутился вокруг своей оси, затем виновато опустил голову. Артем не понял Маркуса, начал его сначала уговаривать, потом задабривать и соблазнять бутербродом, наконец, приказывать. Но реакция Маркуса оставалась однозначной — ничего не знаю, и знать не хочу. Артем в знак своей беспомощности развел руками, приказал Маркусу отправляться в машину, а сам позвонил Алексею и уныло признался в профнепригодности своего воспитанника. Но Алексей пессимизм Артема не понял.